Запрещенная Медуза пишет что ровно 15 лет назад Россия вторглась в Грузию и поучаствовала в осетинском конфликте.
Помню как мы отдыхали тогда в Абхазии и мимо нас в сторону Осетии перебрасывали военную технику. Народ на абхазских пляжах волновался на тему ‘бечь или не бечь’. Те кто поглубже в Абхазии были, в Пицунде там, некоторые и побегли. Мы были в 5 километрах от российской границы, так что решили что если что, пешком дойдем.
Вопрос уже случившегося отчуждения Абхазии в несомненную пользу России меня тогда не очень волновал - я пребывала в блаженном неведении. Хотя очень удивлялась тому что у большинства жителей республики было свеженькое российское гражданство, и в ходу всюду были русские деньги, да и переход границы был по сути плевым делом, не похожим на пересечение государственной границы.
Помню когда началась переброска техники, я в ЖЖ написала что-то экзальтированное типа ‘если наши введут войска, я иммигрирую!’ Ввели.
От высказанного тогда намерения до приземления в иммиграции прошло 8 лет. Все эти 8 лет я не останавливалась в своем стремлении уехать и грызла этот гранит, не жалея ни зубов, ни гранита. Поднимала совершенно забытый английский язык, копила деньги, исследовала вопрос, пробовала разные варианты, ходила к иммиграционным агентам и на семинары для желающих валить, и не расслаблялась больше ни на минуту.
К оккупации Крыма я была уже в процессе подачи документов на ширскую визу. И было понятно, что на абхазском пляже в августе 2008 мне не показалось и я правильно сложила слово ‘жопа’ из букв в, е, ч, н, о, с, т, ь и решила увозить сына куда подальше.
Самый большой страх был - не успеть выскочить, потому что не покидало ощущение ‘осторожно, двери закрываются.’ Когда в результате санкций 2014 года наши накопленные на иммиграцию деньги уполовинились, я думала что вот тут я и сдохну, потому что уже столько сил вложила, и это уменьшение подушки безопасности сильно повышало риски остаться с голой жопой в чужой стране, если не найдем работу достаточно быстро.
Пока Рома не нашел первую работу, я каждый день ходила к океану и истово неумело молилась, чтобы все получилось, чтобы все сложилось, чтобы не пришлось возвращаться.
25 августа будет 7 лет как мы приземлились в Окленде. Может, и напьюсь даже. Потому что уже выдыхай, бобер.
#навеяло
Помню как мы отдыхали тогда в Абхазии и мимо нас в сторону Осетии перебрасывали военную технику. Народ на абхазских пляжах волновался на тему ‘бечь или не бечь’. Те кто поглубже в Абхазии были, в Пицунде там, некоторые и побегли. Мы были в 5 километрах от российской границы, так что решили что если что, пешком дойдем.
Вопрос уже случившегося отчуждения Абхазии в несомненную пользу России меня тогда не очень волновал - я пребывала в блаженном неведении. Хотя очень удивлялась тому что у большинства жителей республики было свеженькое российское гражданство, и в ходу всюду были русские деньги, да и переход границы был по сути плевым делом, не похожим на пересечение государственной границы.
Помню когда началась переброска техники, я в ЖЖ написала что-то экзальтированное типа ‘если наши введут войска, я иммигрирую!’ Ввели.
От высказанного тогда намерения до приземления в иммиграции прошло 8 лет. Все эти 8 лет я не останавливалась в своем стремлении уехать и грызла этот гранит, не жалея ни зубов, ни гранита. Поднимала совершенно забытый английский язык, копила деньги, исследовала вопрос, пробовала разные варианты, ходила к иммиграционным агентам и на семинары для желающих валить, и не расслаблялась больше ни на минуту.
К оккупации Крыма я была уже в процессе подачи документов на ширскую визу. И было понятно, что на абхазском пляже в августе 2008 мне не показалось и я правильно сложила слово ‘жопа’ из букв в, е, ч, н, о, с, т, ь и решила увозить сына куда подальше.
Самый большой страх был - не успеть выскочить, потому что не покидало ощущение ‘осторожно, двери закрываются.’ Когда в результате санкций 2014 года наши накопленные на иммиграцию деньги уполовинились, я думала что вот тут я и сдохну, потому что уже столько сил вложила, и это уменьшение подушки безопасности сильно повышало риски остаться с голой жопой в чужой стране, если не найдем работу достаточно быстро.
Пока Рома не нашел первую работу, я каждый день ходила к океану и истово неумело молилась, чтобы все получилось, чтобы все сложилось, чтобы не пришлось возвращаться.
25 августа будет 7 лет как мы приземлились в Окленде. Может, и напьюсь даже. Потому что уже выдыхай, бобер.
#навеяло
#навеяло #заплакала
Одна из самых противоречивых частей моей русской идентичности это готовность поверить в самую дикую конспирологию, лишь бы не верить тому что мне говорят официальные источники. Больше того, когда государство начинает излагать свою версию, мой мозг первым делом ее отвергает и начинает генерировать свое объяснение, нередко скатываясь в конспирологию.
С новозеландским правительством у меня этого не происходит. Больше того, когда я вижу киви, которые по серьезке верят в конспирологическую чушь типа что массовая стрельба в мечетях Крайстчерча пять лет назад была частью плана правительства по лишению их прав и свобод, я только плечами пожимаю - где дают такие грибы и такую траву.
Но когда что-то происходит в стране моего рождения, я сама становлюсь той уточкой, которая начинает крякать ‘ну да, конечно, верю всякому зверю, а тебе, ежу, погожу.’
И с одной стороны хорошо что я замечаю как этот мыслительный процесс происходит- значит есть шансы не скатиться в канаву где сидят сторонники жидомасонского заговора вампиров-трансвеститов с Луны. Но с другой это невыносимо грустно, потому что показывает мне всю степень недоверия к государству, которое так дискредитировало себя за все годы наших отношений, что я не верю ни единому слову. И даже (если) оно когда-нибудь скажет правду, я и не замечу.
Одна из самых противоречивых частей моей русской идентичности это готовность поверить в самую дикую конспирологию, лишь бы не верить тому что мне говорят официальные источники. Больше того, когда государство начинает излагать свою версию, мой мозг первым делом ее отвергает и начинает генерировать свое объяснение, нередко скатываясь в конспирологию.
С новозеландским правительством у меня этого не происходит. Больше того, когда я вижу киви, которые по серьезке верят в конспирологическую чушь типа что массовая стрельба в мечетях Крайстчерча пять лет назад была частью плана правительства по лишению их прав и свобод, я только плечами пожимаю - где дают такие грибы и такую траву.
Но когда что-то происходит в стране моего рождения, я сама становлюсь той уточкой, которая начинает крякать ‘ну да, конечно, верю всякому зверю, а тебе, ежу, погожу.’
И с одной стороны хорошо что я замечаю как этот мыслительный процесс происходит- значит есть шансы не скатиться в канаву где сидят сторонники жидомасонского заговора вампиров-трансвеститов с Луны. Но с другой это невыносимо грустно, потому что показывает мне всю степень недоверия к государству, которое так дискредитировало себя за все годы наших отношений, что я не верю ни единому слову. И даже (если) оно когда-нибудь скажет правду, я и не замечу.